Егоров Александр Кирьянович

Действительный государственный советник 3-го класса Федерального значения. Родился 8 марта 1954 года в Ленинграде; в 1969 году окончил 8 классов школы № 525, в 1973 году – Ленинградский машиностроительный техникум по специальности «техник-технолог литейного производства», в 1982 году – факультет планирования промышленности Ленинградского финансово-экономического института им. Н.А. Вознесенского по специальности «экономист»; в 1972 году работал земледелом фасонно-литейного цеха ПО «Кировский завод», в 1973-1975 гг. служил в пограничных войсках на территории Карелии, в 1976-1983 году работал термистом, сменным инженером-теплотехником мартеновского цеха, экономистом планово-экономического отдела ПО «Кировский завод», в 1983-1990 гг. – младшим научным сотрудником, аспирантом �?нженерно-экономического института им. Пальмиро Тольятти, в 1994-1996 гг. – депутат Государственной думы 1-го созыва (член комитета по бюджету, налогам, банкам и финансам, подкомитет по законодательству о финансовых институтах, фондовом рынке и страховании), с 1992-2002 гг. – начальник сводной инспекции, заместитель начальника департамента, советник Председателя Счётной палаты РФ, с 2002 г. – не трудоустроен.

Член Малого Совета, заместитель председателя, затем председатель постоянно действующей плановой и финансово-бюджетной комиссии, член постоянно действующей комиссии по международным и внешнеэкономическим связям.

Участие в выборах было для меня довольно неожиданным. Само собой, я был в курсе тех событий, которые проходили в то время в стране, живо их переживал. Дело в том, что ещё в 1989 году я был очным аспирантом в инженерно-экономическом институте, а моим научным руководителем был человек, который выиграл первые альтернативные выборы и стал народным депутатом СССР – ректор и завкафедрой института Виктор Степанович Кабаков. (Кстати сказать, В.С. Кабаков был научным руководителем и Михаила Маневича, будущего вице-губернатора, бандитски убитого средь бела дня.) Аспирантская планида для меня рисовалась как бы уже законченным делом, диссертация была хорошая свёрстана. Как вдруг однажды на выходе из института я сталкиваюсь с моим товарищем по аспирантским делам Петром Лансковым (будущим депутатом Ленсовета), который задаёт вопрос: «Не хочешь ли баллотироваться в Ленсовет?» Предтечей было и моё участие в совете молодых специалистов, которым руководили Анатолий Чубайс и Сергей Васильев, приезжал к нам и Егор Гайдар. Мы проводили здесь живые экономические дискуссии на профессиональном уровне. Здесь со своими идеями выступали Оксана Дмитриева (ныне – депутат Госдумы), Леонид Пайдиев (стал депутатом Ленсовета), Сергей �?лларионов (ныне – советник Президента РФ). Атмосфера в этом совете позволяла формировать современные экономические и политические взгляды.

Политикой я интересовался всегда, и в те дни мне было ясно, что в стране можно многое переделать, надо только на съездах не автоматически поднимать руки «за», а позволять высказываться всем желающим, выслушивать разные точки зрения на ту или иную проблему. Мне и самому хотелось присутствовать на таких съездах, и у меня была мечта посидеть на месте депутатов и высказать своё мнение.

Так вот, Петя Лансков дал мне адрес ещё одного моего будущего коллеги в горсовете Алексея Ковалёва, который, не смотря на свою молодость, был известен в городских демократических кругах, и я был включён в число претендентов на мандат депутата горсовета от движения «Демократические выборы-90». �? всё закрутилось…

Выбор избирательного округа в большей мере определялся тем, чтобы вместе не оказались два и более кандидата от «ДВ-90», при этом территориально недалеко находилась кафедра управления нашего института, поэтому была и привязка по работе. Претендентов по округу было 8 человек, среди которых были и выдвиженцы райкома КПСС. Как помнится, выборы тогда были трёхуровневые: одновременно – в Ленсовет, в райсоветы и депутаты РСФСР, поэтому, естественно, большее внимание и усилия были сконцентрированы на более «высоких» выборах. Но помощь от «ДВ-90» была мне оказана: пару агитаторов выделили, которые разносили листовки. Но в основном вся моя предвыборная борьба основывалась на личной инициативе. Что интересно, моя жена была, как говорится, на сносях, и её положили в больницу на сохранение, поэтому я мог в буквальном смысле и день, и ночь заниматься предвыборной агитацией. А ребёнок наш родился как раз между первым и вторым турами выборов.

Во второй тур мы вышли вместе с преподавателем одного техникума, который баллотировался ещё и в районный Совет и который зачем-то скрывал, что был в техникуме парторгом. Думаю, что это было его ошибкой. Кое-кто вслух стал недоумевать: «А почему он скрывает, что он парторг?..» Короче, выборы парторг проиграл. А я стал депутатом Ленсовета.

В Мариинский дворец я пришёл ещё до первого заседания, и, в общем-то, довольно активно осмотрел все помещения, оценил, насколько много усилий нужно будет приложить, чтобы вытрясти отсюда тот коммунистический дух, который пропитал эти стены.

Сейчас, по прошествию времени, оценивая тот начальный этап работы нашего депутатского корпуса, этап, можно сказать, притирки, я бы представил его чередой каких-то неконкретно выраженных событий.

Мне пришлось сходу заняться созданием экономической комиссии, поскольку был знаком с экономистами, собравшимися в Ленсовете, и нам вместе нужно было определить сферы влияния, сформировать те направления, по которым предстояло работать. Сергей Васильев и Анатолий Карташов пошли на экономическое крыло блока, а чисто бюджетное направление отошло ко мне, Александру Беляеву и Сергею Анатольевичу Попову. Ну, а поскольку можно было работать в нескольких комиссиях, то меня избрали заместителем председателя в комиссии по международным связям. Приходилось работать на два фронта, но с моей стороны жалоб никто не слышал. Более того, я работал с удовольствием, проникаясь всё больше той атмосферой, которая наполняла все комиссии: чувство нового и чувство свободы действий свободного человека, вырвавшегося из тоталитарной скорлупы. Эти чувства, уверен, испытал каждый депутат, в том числе в райсоветах. Свобода слова, свобода, мысли, свобода выбора, свобода поступков, конечно, не в плане вседозволенности, а свобода поступков в том плане, что можешь делать то, что лично ты считаешь полезным и необходимым обществу в законодательных рамках и в рамках подчинения меньшинства большинству. Я больше, чем уверен в том, что даже те люди, которые были кандидатами в депутаты и проиграли выборы, тоже были счастливы, прочувствовав эти чувства свободы. Во всяком случае, в моём округе мои бывшие соперники в дальнейшем помогали мне в работе с избирателями. Всё это, по большому счёту, наверное, неповторимо.

Наша финансовая и планово-бюджетная комиссия в полном составе работала, если не сказать ютилась, в подвале Мариинского дворца, где располагался антикварный бильярд, на котором играл Александр III, и сауна, в которой парился прежний председатель горисполкома В.Я. Ходырев. Вот в таких условия рождался первый демократический бюджет города и три последующие. Думаю, здесь нет нужды подробно рассказывать об экономических и организационно-правовых тонкостях, которые постоянно стояли перед нашей комиссией. Но отмечу, что необходимость постоянного контакта с другими комиссиями не была отягощена какими-нибудь значительными трениями. Может быть, единственное, что оставалось досадным недоразумением, так это невозможность выступить со своими предложениями на заседании президиума, не будучи его членом. Приходилось ждать пленарных заседаний, а за это время можно было упустить что-либо важное.

Основным достижением в деятельности бюджетной комиссии было то, что фактически все бюджеты, несмотря на их обрезанность и заскорузлость, выполнялись с профицитом. Основы бюджетной грамотности, которые мы довели до высокого профессионализма и в работе всей комиссии, и в совместной работе с исполнительной властью, были получены нами в самом начале. Я помню, как мне приходилось часами стоять у микрофона, чтобы оглашать и комментировать поправки, вносимые депутатами. К сожалению, опыт Ленсовета не был востребован в дальнейшем ни в Законодательном собрании, ни в Госдуме, в которой я работал. Я бы сказал, что потом произошла некая бюджетная контрреволюция, благодаря Оксане Дмитриевой: сейчас принят бюджетный кодекс, который не создаёт при принятии бюджета пирамиды, которая зиждется, как в Ленсовете, на концентрируемых предложениях и поправках депутатов и, постепенно сужаясь, достигает пика качества. Сейчас всё идёт в обратном порядке – с утверждения какой-либо цифры, а затем к поправкам и предложениям. Меня это беспокоит, поскольку это ведёт к некому выверту в пользу исполнительной власти.

Алексей Кудрин сейчас вообще предлагает наметить некие программы, а потом утверждать только текущие расходы. Такая практика принята в США. Но она тоже ведёт к ослаблению возможностей, которыми должен обладать депутатский корпус, и упрятыванию происходящих в правительстве процессов.
Вместе с нашей комиссией в подвале базировалась депутатская группа «Антикризис». Помню, когда мы мучительно долго не могли избрать своего председателя, представители этой группы ездили в Москву, где вели переговоры с депутатами СССР от Ленинграда Ю.Ю. Болдыревым, А.А. Щелкановым и А.А. Денисовым на предмет получения их согласия на этот пост. В конце концов, согласился только А.А. Собчак. Когда я хотел помочь ему разобраться в сложностях, с которыми он может столкнуться в Ленсовете, никакого контакта не вышло. Запомнился и такой эпизод, когда после избрания Анатолия Александровича уже мэром, к нам в подвал пришёл его скромный помощник Владимир Путин и спросил меня (я, как уже отметил, объединял работу в двух комиссиях), как я смотрю на то, чтобы ему стать председателем комитета мэрии по международным связям. Я высказал ему поддержку. С Владимиром Владимировичем мы потом пересекались довольно часто и в дни моей работы в Ленсовете, и позже, когда мы оба работали в Москве.

…То чувство свободы, которое было во мне во время выборов Ленсовет и в годы работы в нём, стало во многом определяющим фактором всей моей последующей жизни. �? мне хотелось бы, чтобы это чувство было предметом не только нашей, депутатов Ленсовета-Петросовета, ностальгии, но и чувством всех граждан нашей страны. Ради этого чувства внутренней свободы стоит по большому счёту жить.